Воспоминания Хабарова Альберта Никитовича, ветерана Великой Отечественной войны
«…Все мы были очень молоды, рвались в небо, не боялись летать и любили летать.»
«…Когда началась Отечественная война, патриотический дух молодежи был очень высок, все стремились защищать Родину. Осенью 1941 г[ода] в Сибири началось формирование добровольческих лыжных батальонов. Я несколько раз подавал заявление в военкомат, но мне не было еще 17 лет и меня не взяли. Я поступил на курсы кавалеристов при военкомате. В декабре 1941 г[ода] я подал заявление в авиационную школу и в январе 1942 г[ода] был направлен на учебу в 52 ОШМА в г[ород] Красноярск, где готовили воздушных стрелков-радистов. Для защиты Москвы в это время была отправлена часть курсантов московских училищ, а для их доукомплектования и ускоренного обучения проводился набор военнослужащих, имеющих среднее образование и окончивших военные школы. Так я был направлен после окончания авиашколы в мае 1942 г[ода] в Московское краснознаменное ордена Ленина военное авиационное училище связи в город Сызрань. Это одно из старейших училищ нашей страны с богатейшими традициями, образцовым порядком, крепкой дисциплиной. Обучение было уплотнено, режим жесткий, 12 часов занятий ежедневно, без выходных, баня – ночью. В училище готовили техников по радио, специалистов по эксплуатации радиооборудования разных типов самолетов отечественного производства, а также изучали самолеты союзников и фашистские самолеты. Много занимались на стрельбище, обучались воздушной стрельбе. Кроме общеобразовательных предметов изучали азбуку Морзе, радиотехнику, электротехнику, занимались физической и строевой подготовкой. Курсанты выполняли много ответственных заданий: патрулировали по городу Сызрани, часто выходили ночью за город и ловили диверсантов, заброшенных в район нефтепромыслов. И каждый день были воздушные тревоги. Многие ребята возмущались, что в такое трудное время, когда враг стоял у Сталинграда, нас гоняли за то, что кровать заправлена не по линейке, что пуговицы не блестят, что офицеры придираются к мелочам в форме, заставляют ходить парадным шагом. Но стране нужны были высококвалифицированные кадры, партия смотрела далеко вперед. Все это нам очень пригодилось потом. После окончания училища я был направлен сначала в Москву, а затем в Архангельск. В начале войны фашисты имели полное превосходство в воздухе и на море на Севере. Их корабли беспрепятственно проходили по Белому, Баренцеву, Карскому морям, доходили до устья Лены. В порты Мурманск и Архангельск приходили караваны судов наших союзников с боевой техникой и продовольствием. Но после полного разгрома каравана PQ-17 фашистами союзники поставили вопрос о прекращении нам поставок северным путём. Ставка Верховного командования заверила союзников, что примет все меры для безопасного прохода караванов в наши порты. Был укреплен Северный флот за счет Тихоокеанского, созданы специальные авиагруппы. С этой целью был создана в феврале 1942 г[ода] 104-ая авиадивизия, в которую я и был направлен. Караваны союзников вновь пошли в наши порты. В феврале 1943 г[ода], когда я прибыл на службу, уже было полное превосходство Советской Армии на воде и в воздухе в районе северных морей. Караваны союзников почти без потерь проходили в наши порты и летом, и зимой в сопровождении нашего морского конвоя и прикрытия с воздуха. Наша служба была нелегкой. Полеты происходили при любой погоде по жесткому графику. 5-6 самолетов вылетали в район движения каравана и барражировали по 5-6 часов над судами. Сам полет связан с риском, а если он проходит над морем, ночью, в снегопад, метель, при отсутствии земных ориентиров (полная светомаскировка на земле), при ограниченной радиосвязи, при возможности встречи с противником, при ограниченном запасе горючего, то риск увеличивался во много раз. Требовались большой опыт летных экипажей, выдержка, смелость. Полк терял летчиков, боевые машины, но свой долг мы выполняли с честью. Трудно вспомнить сейчас кого-то из боевых товарищей, с которыми приходилось летать, т.к. летный состав экипажей часто менялся, из наших полков многих летчиков переводили на другие фронты, да и сам полк часто менял место базирования. Вспоминается Миша Хлопенков, младший лейтенант, спокойный, хороший парень, собранный и твердый в полете. Или Сербин Николай, тоже летчик, который пришел к нам в конце войны. Это был хороший друг и верный товарищ в трудной обстановке. Все мы были очень молоды, рвались в небо, не боялись летать и любили летать.»Записал Хабаров Альберт Никитович
